РОБЕРТ ИВАНОВИЧ РОЖДЕСТВЕНСКИЙ
Снятся усталым спортсменам
рекорды.
Снятся суровым поэтам слова.
Снятся влюбленным
в огромном городе
необитаемые
острова.
Самые дальние,
самые тайные,
ветру открытые с трех
сторон,
необнаруженные,
необитаемые,
принадлежащие тем,
кто
влюблен.
Даже отличник
очень старательный
их не запомнит со школьной
скамьи, -
ведь у влюбленных
своя география!
Ведь у влюбленных
карты
свои!
Пусть для неверящих
это в новинку, -
только любовь
предъявила
права.
Верьте:
не сказка,
верьте:
не выдумка –
необитаемые
острова!..
Все здесь простое,
все самое первое –
ровная,
медленная река,
тонкие-тонкие,
белые-белые,
длинные-длинные
облака.
Ветры,
которым под небом не тесно,
птицы,
поющие нараспев,
море,
бессонное, словно сердце,
горы,
уверенные в себе.
Здесь водопады
литые,
летящие,
мягкая,
трепетная трава…
Только для любящих
по-настоящему
эти
великие острова!..
Двое на острове.
Двое на острове.
Двое – и все!..
А над ними –
гроза.
Двое –
и небо
тысячеверстное.
Двое – и вечность!
И звезды в глаза…
Это не просто.
Это не просто.
Это сложнее любого
в сто крат…
В городе стихшем
на перекрестках
желтым огнем светофоры
горят.
Меркнет
оранжевый
отблеск неона.
Гаснут рекламы,
гуденье прервав…
Тушатся окна,
тушатся окна
в необитаемых
островах.
* * *
Ветер.
И чайки
летящей крыло.
Ложь во
спасение.
Правда во
зло.
Странно шуршащие камыши.
Бездна
желаний
над бездной
души.
Длинный откат
шелестящей волны.
Звон
оглушительной тишины.
Цепкость
корней
и движение
глыб.
Ржанье коней.
И молчание
рыб.
Парус,
который свистит, накренясь…
Господи,
сколько
намешано в нас!
ЧУДО
сплеча, сполна –
над ледяным
прудом!..
(Два человека –
он и она –
были виновны в том…)
В доме напротив
полночный лифт
взвился до чердака.
Свет был таким,
что мельчайший
шрифт
читался наверняка…
Так полыхнуло, так
занялось –
весной ли, огнем –
не понять.
И о потомстве
подумал лось,
а заяц решил
линять.
Землю пробили усики
трав
и просверлили лучи.
Тотчас,
об этом чуде узнав,
заспешили с юга
грачи.
На лентах
сейсмографов
стала видна
нервная полоса…
(Два человека –
он и она –
глядели
друг другу в глаза…)
Реки набухли.
Народ бежал
и жмурился от тепла.
Кто-то кричал:
«Пожар!..
Пожар!..»
А это
любовь была.
* * *
- Отдать тебе любовь?
- Отдай…
- Она в грязи…
- Отдай в грязи.
- Я погадать хочу…
- Гадай.
- Еще хочу спросить…
- Спроси.
- Допустим, постучусь…
- Впущу.
- Допустим, позову…
- Пойду.
- А если там беда?
- В беду.
- А если обману?
- Прощу.
- Спой! – прикажу тебе…
- Спою.
- Запри для друга дверь…
- Запру.
- Скажу тебе: убей!
- Убью.
- Скажу тебе: умри!
- Умру.
- А если захлебнусь?
- Спасу.
- А если будет боль?
- Стерплю.
- А если вдруг стена?
- Снесу.
- А если узел?
- Разрублю!
- А если сто узлов?
- И сто.
- Любовь тебе отдать?
- Любовь.
- Не будет этого!
- За что?!
- За то, что не люблю рабов.
* * *
и прыгает смешно перед
постелью.
И клювиком выстукивает грудь.
И маленькими крылышками
машет.
- Ну, как дела? –
чирикает привычно. –
Есть жалобы?.. –
Я отвечаю:
-
Есть.
Есть жалобы.
Есть очень много жалоб…
Вот, - говорю, -
не прыгал с парашютом…
Вот, - говорю, -
на лошади не ездил…
По проволоке в цирке не
ходил…
Он морщится:
- Да бросьте вы!
Не надо!
Ведь я серьезно…
- Я серьезно тоже.
Послушайте, великолепный
доктор.
когда-то в Омске
у большой реки
мальчишка жил,
затравленный войною…
Он так мечтал о небе –
синем-синем!
О невозможно белом
парашюте,
качающемся
в теплой
тишине…
Еще мечтал он
о ночных погонях!
О странном,
древнем ощущенье скачки,
когда подпрыгивает
сердце к горлу
и ноги прирастают к
стременам!..
Он цирк любил.
И в нем –
не акробатов,
не клоунов,
не львов, больших и
грустных,
а девочку,
шагающую
мягко
по воздуху,
спрессованному в нить.
О, как он после
представлений клялся:
«Я научусь!
И я пойду за нею!..»
Вы скажете:
- Но это
все наивно…-
Да-да, конечно.
Это все наивно.
Мы –
взрослые –
мечтаем по-другому
и о другом…
Мечта приходит к нам
еще неосязаемой,
неясной,
невидимой,
неназванной, как
правнук.
И остается в нас до
исполненья.
Или до смерти.
Это все равно.
Мы без мечты немыслимы.
Бессильны.
Но если исполняется она,
за ней – как ослепление –
другая!..
Исполнились друзья,
дороги,
дали.
Не все дороги
и не все друзья, -
я это понимаю!..
Только где-то
живут мечты –
наивные, смешные, -
с которых мы и начали
мечтать.
Они нам в спины смотрят
долго-долго –
вдруг обернемся
и «спасибо!» скажем.
Рукой взмахнем:
- Счастливо!..
Оставайтесь…
Простите за измену.
Мы спешим…-
Но, может, это даже не
измена?!
…А доктор
собирает чемоданчик.
Молчит и улыбается
по-птичьи.
Уходит.
И уже у самой двери
он тихо говорит:
- А я мечтал…
давно когда-то…
вырастить
овчарку…
А после
подарить погранзаставе…
И не успел…-
Действительно смешно.
